Невидимые академики - Страница 104

104

— Я всем расскажу, что ты болтаешь, — пятясь, пригрозил нечастный бледл.

— Буду очень признательна, — заверила его Гленда. — А теперь, убирайся!

"Почему все говорят, что чёрного кобеля нельзя отмыть добела? — размышляла она, глядя, как Ухорез поспешно убегает прочь. — Кто видел этих чёрных кобелей? И чем они отбеливаются, перекисью, что ли? Но некоторые продолжают повторять эту поговорку, словно святую истину. Что означает: у спорщика кончились аргументы".

Хм. Похоже, пора что-то предпринять, но вот что? Ах, да. Она снова подошла к котлу с надписью "Не Трогать" и подняла крышку. Из водяных глубин на неё уставились стебельчатые глаза. Гленда достала пару рыбок и бросила их в поджидающие клешни.

— Ладно, теперь я хотя бы знаю, что с тобой делать, — сказала она.

На каждой приличной кухне полно инструментов для жуткого убийства, не говоря уже о всяких полезных приспособлениях, чтобы скрыть его следы. Такая мысль посетила её не впервые. Но сейчас она была рада этим обстоятельствам. Для нынешнего дела Гленда вынула из ящика пару толстых рукавиц и надела свой старый плащ. Потом сунула руки в котёл и достала краба. Краб принялся яростно щёлкать на неё клешнями. Гленда знала, что так и будет. Никогда, никогда не жди благодарности от тех, кому помогаешь.

— Начинается прилив, — сообщила она ракообразному. — Так что мы отправляемся на маленькую прогулку.

Она сунула краба в свою хозяйственную сумку и зашагала через лужайки университета к реке.

В шлюпочной мастерской на берегу Анка работали двое студентов. Один из них взглянул на неё и спросил:

— Вам дозволяется ходить по лужайке, мадам?

— Нет, сотрудникам кухни это строжайше запрещено, — ответила Гленда.

Студенты посмотрели друг на друга.

— А, ну и ладно, — сказал один из них.

Вот и всё.

Никаких проблем.

Молоток всего лишь воображаемый. Он бьёт тебя только в том случае, если ты сама это позволяешь.

Она достала краба из сумки, и тот принялся злобно размахивать клешнями.

— Видишь вон то поле? — спросила она, свободной рукой указывая в нужном направлении. — Оно зовётся «Курино-цыплячьим». — Вряд ли стебельчатые глаза краба были способны сфокусироваться на широком поле за рекой, но она хотя бы указала ему верное направление. — Некоторые думают, это оттого, что там держали куриц и цыплят, — продолжила она свою речь. Студенты переглянулись. — На самом деле, всё не так. Прежде там вешали приговорённых к смерти. Когда из вон той бывшей тюрьмы выходила процессия смертников, их обычно возглавлял жрец в развевающихся одеждах. Всё это напоминало курицу, которая ведёт за собой цыплят. Поэтому и поле так назвали. В здешних краях такое считается «юмором», а я не имею ни малейшего представления, зачем рассказываю тебе всё это. Так или иначе, я сделала всё, что могла. Теперь ты знаешь больше, чем любой другой краб.

Она подошла к самому краю того, что считалось в этой реке водой, и бросила туда своего подопечного.

— Держись подальше от котлов с кипящей водой и не возвращайся.

Она обернулась и увидела, что студенты смотрят на неё во все глаза.

— Ну? — резко спросила она. — Что, есть какой-то закон, запрещающий говорить с крабами?

Она слегка улыбнулась им и зашагала прочь.

Со слегка гудящей от мыслей головой она вновь направилась по длинным коридорам в сторону свечного подвала. Некоторые из его обитателей нервозно поглядели на неё, когда она проходила мимо. Гленда, конечно же, совсем не искала мистера Орехха, но не могла не заметить, что в подвале его нет. Когда она вошла в Ночную Кухню, почти сразу же появились Джульетта и Трев. Гленда обратила внимание, что девушка выглядит слегка растрёпанной, зато глаза Джульетты сияли. Это было невозможно не заметить, потому что Гленда всегда уделяла Джульетте большое внимание. Ужасная штука эти родительские чувства.

— Почему вы всё ещё здесь? — спросила она.

Они взглянули на неё, и в их взглядах было нечто большее, чем просто смущение.

— Я вернулась, чтобы попрощаться с девушками, но вначале решила подождать Трева, потому что у него как раз заканчивалась тренировка.

Гленда села.

— Сделай мне чашку чаю, будь так добра. — И, поскольку старые привычки умирают с трудом, добавила: — Вскипяти воду в чайнике, положи две ложки чая в заварочный чайник. Когда вода вскипит, налей её в заварку. Не клади заварку в большой чайник. — Она повернулась к Треву. — Где мистер Орехх?

Безразличие так и грохотало в её вопросе.

Трев уставился в пол.

— Я не знаю, Гленда, — сказал он. — Я был…

— Занят, — подсказала Гленда.

— Но никаких шуры-муры, — поспешно вмешалась Джульетта.

Гленда ощутила, что сейчас ей совершенно наплевать, были или не были там шуры, муры или даже амуры. Есть важные вещи и есть неважные, главное, вовремя отличить одно от другого.

— И как же дела у мистера Орехха?

Трев и Джульетта посмотрели друг на друга.

— Мы не знаем. Его с нами не было, — сказал Трев.

— Мы, типа, думали, что он с тобой, — добавила Джульетта, вручая Гленде чашку жидкости, которую получаешь, когда просишь чаю у девушки, и в более спокойные времена неспособной вспомнить рецепт.

— Его не было в Главном Зале? — удивилась Гленда.

— Нет… погоди-ка минутку, — Трев выбежал с кухни, и через несколько секунд они услышали, как он спешит обратно. — Его ящик с инструментами исчез, — доложил Трев. — То есть, не то чтобы там много всего было, в основном всякие обломки, которые он находил в подвалах, но это, типа, всё, чем он владел.

104